«Тоже левые»

«Диалектическая» ловушка Кургиняна

Уловка С.Кургиняна в современной политике только кажется тонкой и новой. Ведь вся уловка строится на мастерском подверстывании левого движения к либералам и патриотам.

В данном случае мы сознательно опускаем всю теорию игры элит, которую С.Кургинян применяет для этой операции. Опускаем по двум причинам. Первая причина в неравноправии. В обществе, расщепленном на народ и элиту, народу должна быть абсолютно безразлична элитарная «игра», у народа в таком обществе, если он действительно готов изменить свою судьбу, есть только один способ решить эту задачу — устранить от власти всю элиту, вертикальную, монолитную, горизонтальную, матричную, так как структура элиты в данном случае не имеет никакого значения, а значение имеет лишь дробление общества на элиту и народ. Вторая причина в том, что сама попытка создать описание предмета, который в силу закрытости не может быть описан, создать теорию структуры, которая, в силу имеющейся информации, не может быть проверена, напоминает мне попытки описать рай или ад «научным» языком. Можно, конечно, предположить, что С.Кургинян обладает «геофизическими методами» исследования и интерпретации закрытых групп, или он сам вращался в закрытых группах и информирован. Но метод не описан, а личная информированность без фактов и документов не имеет значения.

Таким образом, во всей прозвучавшей лекции мы можем уловить только то, что левые оказывается делятся на лево-патриотов и лево-либералов. И еще — левые — это, видимо, все та же элита, играющая свою игру среди прочих элитарных игр.

На чем же основывается в данном случае лидер «Сути времени»? На том, что подменяет противоречие, лежащее в основе, противоречием от него произошедшим. Давайте уточним. Марксисты утверждают, что все общественные движения являются следствием противоречий между производительными силами и производственными отношениями. При капитализме, например, — это противоречие между общественным способом производства и частным способом присвоения. Общественный способ производства, соединенный с машинным производством, с автоматикой, кибернетикой, связью оказывается очень эффективным способом, но те великие богатства, которые производятся — присваивает малая группа людей, пользуясь своими капиталами и правом частной собственности. В этой системе мы имеем четкую организацию для производства вещей и услуг с одной стороны, и полную анархию их распределения — с другой. Вот он корень противоречия — анархия рынка против организации производства. Производство уже может обеспечивать сытое и защищенное существование всех своих участников, но оно ограничено не только спросом, но и платежеспособностью. Отсюда кризисы, отсюда миллиардеры и голодные, отсюда антагонизм рабочих, которые производят вещи и услуги, и капиталистов, которые отчуждают результаты производства. Ничего больше.

Если при социализме возникает противоречие между пролетариатом и управленческим классом, которое в данном случае преподнесено с серьезным видом великого открытия, то, на самом деле, нового еще ничего не происходит. На первой фазе коммунизма, которой является социализм, еще сохраняются капиталистические противоречия. Простое устранение буржуазии от власти, ликвидация кулака как класса совсем еще не снимают двух типов проявления основного противоречия капитализма: внутреннего и внешнего.

Внутреннее противоречие связано с тем, что рабочий класс, устранивший власть капиталистов, еще остается рабочим классом, то есть такой структурой, которая является частью капитализма, а не основой коммунистической формации. Следовательно, окончательная победа социализма и переход к коммунизму возможны лишь тогда, когда рабочий класс прекращает свое существование. Стяжательство, стремление получить возможность жить за счет другого, накопление вещей и денег, если деньги еще существуют, присущи любому человеку в системе капитализма. Коммунисты совершают переворот, устраняют капитал и систему капитализма, но они не могут в тот же день устранить все эти свойства людей, эти свойства устраняются только в новой системе и далеко не сразу. Поэтому в связи с существованием внутренних противоречий мы не должны говорить о революции, как об одномоментном акте. Она начинается сменой власти и движется в сторону коммунизма на ту глубину, которую позволяют достичь выпавшие для нее условия хозяйства, классовой структуры, культурного состояния общества. Где-то и на каком-то этапе революция останавливается, пытается закрепить достигнутые рубежи. Возможность отката революции, реакции в данном случае остается, и не потому что в формации остается дробление на управляющих и рабочих, а в связи с тем, что буржуазность остается в каждом члене формации.

Внешнее противоречие связано с тем, что революция происходит в отдельно взятой стране. Даже после того, когда она распространяется на группу стран и создается социалистическая система, эта страна и эта система, остаются в системе рыночных отношений, и, как субъект рыночных отношений во внешнем мире остаются либо коллективным капиталистом, либо коллективным пролетарием, либо и тем, и другим, что накладывает отпечаток на внутреннюю политику больше чем прямое воздействие разведок, армий, пропаганды. В данном случае, чем дальше продвинулась революция внутри, чем лучше и эффективнее организована внутренняя экономика, тем свободнее такое государство во внешних действиях, тем больше может навязывать социалистическую экономику, тем эффективнее продвигает мир к победе коммунизма.

Таким образом, при социализме, как первой стадии коммунизма, основное противоречие буржуазного мира изживается, но оно не снято еще. Снять это противоречие может только скачек в коммунизм. В данном случае нужно избавиться от мысли, что революция одномоментный акт. Революция это долгий ряд экономических, политических, международных, социальных преобразований. Она окончательно побеждает лишь тогда, когда создаваемая ей система становится господствующей в мировом масштабе. Так учит история. Ни одно глобальное преобразование человечества от каменного века и до наших дней не произошло в результате одного восстания, одного переворота, одной войны, одной реформы. Все они были волнообразными процессами на мировом уровне, чередой насилий, частных революций и реакций, длительных войн, культурных революций. После такого промежутка от одного до нескольких столетий новая формация побеждала. Но до сих пор новая формация побеждала, не как система производственных отношений в мире, а как господство более передовых цивилизаций над отсталыми, как система рабства, вассальных отношений, колониализма, экономического влияния. Коммунизм не может победить таким же способом. В этом сложность экономических взаимоотношений системы социализма с окружающей его буржуазной экономической системой. Именно на таком фоне происходит социалистическая революция, что и порождает в ней диалектические противоречия.

Социалистическая система остается на долгое время частью мировой цепи империализма и одновременно старается ее разорвать. Противоречие может быть снято только при условии постоянного развития социалистической системы, ее возможностью существовать вне мирового рынка. Ее замедление всегда усиливает включенность в мировые рыночные отношения, воспроизводит элиту внутри социалистической системы. И эта элита — не управленческая, она буржуазная.

Когда С.Кургинян рассуждает о стремлении части властных структур бывшего СССР к модернизации и вхождении в Европу, он отрывает эти процессы от их материальной почвы, от элитарных интересов, возникающих на базе внутренних и внешних противоречий социализма. В его теории появляются группы людей со злым умыслом, а этот злой умысел вселяется в них то ли бог знает как, то ли черт знает как — одним словом мистически. На деле же здесь переплетаются злой умысел, возникший на базе буржуазного интереса, и рациональный умысел, возникший в результате хозяйственной деятельности, требующий модернизации производства и внешних рыночных отношений. Рациональный умысел сталкивался с социалистическим консерватизмом, стремлением закрепить достигнутое в революции, сочетающимся с опасением двигаться вперед. Поэтому и создалось поверхностное представление о борьбе патриотизма и западничества, о борьбе «андроповской матрицы» против «сусловской идеологической вертикали», поэтому эта часть в лекциях С.Кургиняна кажется такой правдоподобной, поэтому и теперь противостояние западничества и единства представляется логическим продолжением борьбы, начатой еще в СССР.

Но за этим правдоподобием скрывается совершенно иной интерес. Чтобы пояснить его нужно еще одно теоретическое отступление.

До этого момента мы рассматривали социализм только с позиции капиталистических противоречий, только, как общество, выходящее из капитализма. Остановившись на этом рубеже объяснений, мы ничего еще не говорим о социализме, как о первой фазе коммунизма, то есть о том, куда двигалась революция. Повторим, для построения коммунизма было необходимо создать не только его производственную базу, но и общество, соответствующее этой базе, производственные отношения. Такие отношения в ситуации существования классового общества внутри социализма были еще не возможны. А классовое общество сохранялось. Напомним, что при социализме оставалось два класса: рабочий класс и колхозное крестьянство, и два вида социалистической собственности: колхозно-кооперативная и общенародная. Уже одно это требовало сложную структуру для соотнесения интересов города и деревни, уже одно это требовало свою надстройку, товарно-денежные отношения для обмена между двумя видами собственности, административный аппарат, законодательство и т. д. Это государство. А государство — это система насилия, система подавления одних интересов, ради других интересов. То, что такое государство при социализме должно было быть осуществлено, как диктатура пролетариата, и почему так должно было быть, мы уже говорили в другом месте. Поэтому здесь заострять проблему не будем.

Что здесь для нас гораздо важнее, так это то, что государство требовало для своей работы наличие особой группы людей. Таким образом, партийные, советские, хозяйственные, военные, освобожденные от другой работы, руководители составили один из слоев работников умственного труда. Другой слой составили представители надстройки другого типа — интеллигенция. И, наконец, третья группа умственного труда — специалисты, которые по образу своей деятельности ближе к рабочему классу, а по социально-культурным ожиданиям — к интеллигенции.

После детального описания классовой структуры первой фазы коммунизма мы можем увидеть, что главным, присущим именно этой системе, противоречием было противоречие между общественным плановым характером труда и присвоения и индивидуальной специализацией. Коммунизм, в целом, как раз и является обществом, преодолевающим специализацию, преодоление специализации через развитие каждого человека — стержень коммунистического развития. То, что мы видим при первых, еще неуверенных шагах социализма в СССР: субботники, ликвидация безграмотности, клубы, парки, театральные студии, спортивные секции, движения помощи колхозам, литературные кружки, рабкоры, селькоры, добровольная народная дружина, даже «доносы» — это все первые шаги преодоления узости профессии. Сама возможность такого вектора развития человека заложена в этом обществе тем, что уменьшение трат на непродуктивную рыночную деятельность — рекламу, маркетинг, политическую борьбу, войну, производство бессмысленных товаров, производство быстро устаревающих вещей, плановая организация производства и людей позволяет со временем достичь таких технологических возможностей, которые позволят максимально уменьшить время труда необходимого для выживания, и оставить все остальное время для творчества. Первое время — рационально организованное коммуной, а второе — индивидуальное.

Теперь можно увидеть три нелепости, которые С.Кургинян пытается противопоставить данной идее, создавая проект СССР 2.0.

Первая нелепость — это попытка опираться на патриотизм и утверждать, что существуют левые патриоты и левые либералы, о чем уже было сказано в начале нашего текста. Борьба патриотических идей возможна лишь в мире дележа мест на рынке. Социалистический патриотизм возможен, но лишь при существовании социалистического государства, при существовании советского народа, которому есть что защищать, и который понимает, к какому он идет будущему, и какое будущее у него хотят отнять. В настоящий момент, когда вся, абсолютно вся геополитическая возня направлена на укрепление одного империализма против другого — патриотизм не только нелеп, он опасен и всегда перерастает в нацизм. Освободительная война, если в своем апогее она не перерастает в социалистическое движение теперь так же легко превращается в империалистическую, как и любая народная революция, завершенная на «майдане», кончается нацизмом и погромами, если не обретает руководящую силу авангарда рабочего класса. Такова природа нашего времени — неоимпериалистической эпохи.

Следовательно, либо левые — без каких-либо приставок: «патриоты», «либералы» и т. п., либо, скрывающиеся под левыми знаменами, откровенные враги народа, пудрящие мозги своими патриотическими, либеральными, демократическими, нацистскими идеями. Простите за лексику, может быть пугает, но другого обозначения тут нет — это язык революции, подлинного СССР.

Вторая нелепость — это попытка максимально упростить подлинные противоречия социалистического общества, да и сам смысл социализма через упрощение его противоречий. Социализм — не отдельная формация, не способ существования определенной цивилизации, сам по себе социализм лишь переходное общество, революционный процесс преобразования капитализма в коммунизм. Как первая переходная фаза коммунизма он включает в себя и основное противоречие капитализма и основное противоречие коммунизма. Утверждать, что противоречием социализма в СССР было противоречие между трудом и управлением — это сказать лишь четверть правды, о чем было подробно рассказано выше. Четверть правды — это всегда неправда, это подмена правды грубой и вводящей в заблуждение односторонностью. Впрочем, у С.Кургиняна все рассчитано точно, именно поэтому с ним стоит вести непримиримую войну, как с сильным и расчетливым противником. Ведь на основании своей диалектики социализма он с точностью снайпера предлагает ввести метафизику, как «средство утешения», и разделить партию на внешнюю и внутреннюю, чтобы последняя защищала интересы рабочих, даже если внешняя партия поведет не туда.

Такая нужда не возникает, если рабочий класс изживает себя как класс, переходит в новое состояние. Но С.Кургинян, похоже, не мыслит такую судьбу для рабочего класса, он уверен, видимо, что раб машин, станков и отчужденного труда останется таким рабом до скончания веков. А его, как бы важные права будет защищать «внутренняя партия», а его, ищущую утешения душу, будут утешать производители метафизики — когнитариат.

Наконец, третья нелепость — это попытка свести все проблемы социализма к структуре, возникшей при социализме, элиты. Здесь так же идет прямая подмена подлинной причины следствием. Важно не то, какую структуру получила элита в период остановленной революции, а почему революция остановилась, почему произвела элиту, почему эта элита стала существовать за пределами жизни народа, а народ за пределами влияния на элиту. Сам С.Кургинян достаточно пафосно восклицает, но ведь социализм проиграл, а СССР больше нет.

Пожалуй, аргумент гибели социалистической системы любит не только автор патриотического социализма и проекта СССР 2.0. Этот аргумент повторяет и большинство митингующих на Болотной, и большинство защитников В.Путина, и огромное количество антикоммунистов во всем мире. И в этом смысле антикоммунист С.Кургинян ничем не отличается от огромной массы антикоммунистов мира. И в этом смысле рабство в раздробленной России ничем не отличается от рабства в единой России, рабство в однополюсной системе, такое же рабство, как и в много-полюсном мире, война, которую ведет США, такая же война, которую ей хотят противопоставить другие участники империалистической системы, в том числе и Россия.

Да, СССР погиб, социалистическая система потерпела поражение, и вызвано это поражение было теми противоречиями, которые были описаны в данном тексте. Эти противоречия привели к нарастанию оппортунизма в правящей коммунистической партии, эти противоречия ослабили борьбу рабочего класса, как раз в тот момент, когда он сделал первые шаги для того, чтобы перестать быть рабочим классом. Эти противоречия привели наконец к революционной ситуации и кризису в СССР во второй половине 80-х годов. Эти противоречия привели к неосознанному бунту против оппортунистической партии, а бунт к контрреволюции. Но, благодаря всем этим процессам, была свергнута оппортунистическая, лживая партия. Речь не идет об истории КПСС, речь идет о ее диалектическом итоге. Кроме того, пожалуй, окончательно снята феодальная организация русской деревни. При следующем движении вперед уже не придется выстраивать отношения между колхозным крестьянством и рабочим классом. На сегодня мы уже имеем сельский и городской пролетариат. Разорвались вековые связи между Россией и ее колониями. Там где насильственно, через голову не пройденных формаций, внедрялся социализм нужда в этом отпала раз и навсегда. Средняя Азия и Прибалтика получили сомнительную возможность дозреть в когтистых лапах полуколониального капитализма. Да получилось чрезвычайно жестоко, но история увы не нашла ни подходящих лидеров, ни созревших коммунистических партий, лишенных оппортунизма, чтобы проскочить через случившийся обрыв. История сделала свое дело вслепую, и теперь проблема лишь в новых людях и в новых партиях, обогащенных этим ужасным уроком.

Ясно одно, социализм вернется, СССР воскреснет, но это будущее общество не имеет никакого права строиться на идеях реваншизма, национального патриотизма, геополитики. Такой путь — путь в никуда, к фашизму и гибели.

Э.Нигмати