Возможность пролетарской революции в одном или нескольких государствах
Возможность пролетарской революции в одном или нескольких государствах можно условно представить, как закон слабого звена.
Империализм создает глобальную цепь взаимосвязей по всему миру. Мощь власти капитализма уже не определяется силой одного государства, она «покупается» мировой олигархической верхушкой во множестве государств и гражданских обществ. Вместе с концентрацией капитала происходит и концентрация власти. Концентрация власти создает иллюзию невозможности пролетарской революции в эпоху империализма.
Но Ленин и следом за ним Сталин характеризуют империализм, как умирающий капитализм. Как это возможно?..
Попробуем для начала понять в марксизме-ленинизме диалектическую формулу о конкуренции и монополии. Казалось бы монополия и конкуренция исключают друг друга, однако они являются диалектическими противоположностями, конкуренция порождает монополию, но монополия вновь порождает конкуренцию, причем усиленную в разы. Конкуренция выплескивается за пределы городских улиц и государственных границ, но одновременно она с новой силой развивается внутри самих монополий, акционерных обществ и даже внутри трудовых коллективов, она включает в свою орбиту не только менеджмент, не только интеллектуальный персонал, но даже рабочих…
В данном тексте мы не будем увлекаться характеристиками внутренней и внешней конкуренции и порождаемыми ей новыми формами экономических отношений. По этому вопросу готовится отдельная статья. Нам важно тут понять ленинскую позицию о том, что концентрация капитала и монополизация не устраняют частную форму присвоения и не уменьшают анархию рынка. Наоборот, противоречия организации и анархии достигают того пика, за которым уже неминуемо следуют революционные скачки.
Но уже было сказано, что империализм обеспечивает такую концентрацию власти, такую материальную и идеологическую ее поддержку, что создается впечатление его непобедимости.
Между тем, в этой силе диалектически скрыта равная этой силе слабость.
Противоречие между организацией и анархией снова и снова ломает капиталистический прогресс. Оптимизм очередного скачка наталкивается на очередной упадок. Мировой кризис 2008 года подтверждает правило. И как бы не пытались идеологи заболтать закономерную сущность очередного кризиса за «странными» терминами, суть у него та же, что и у Великой депрессии и всей череды предшествующих ей и последовавших за ней кризисов перепроизводства.
Кризисы уменьшают силу империалистических центров и толкают к пересмотру границ государств и границ влияния. На мировые рынки пытаются проникнуть новые усиливающиеся игроки, что всегда оставляет опасность нового передела мира и новых мировых войн.
Не всякий участник такой войны в силах выдержать ее бремя. Каждое вмешавшееся в передел мира империалистическое государство ставится под угрозу «потери силы» и следом за этим превращается в «слабое звено».
Должны ли коммунисты в таких странах ждать теоретической мировой революции и соблюдать «политические приличия», конституцию и буржуазную мораль. Нет, потому что страдания трудящихся в такой момент возрастают настолько, что их бунт неизбежно рушит теоретические оковы. Трудящиеся не могут ждать, когда страдания всего мира достигнут уровня их страданий. Конституция и мораль уже попраны империалистической войной, которая в своей основе всегда неконституционна и неморальна. Именно такую возможность использовали русские большевики и коммунисты Китая в Первой и Второй мировых войнах.
Но, к счастью, война лишь крайний и слишком опасный для человечества путь в коммунизм. «Слабое звено» возникает не только в случае войны. Империализм порождает его сам, увеличивая неравномерность развития мира. Мы подчеркнем, что неравномерность развития связана, с одной стороны, с географическими факторами и предшествует капитализму, как данность, но, с другой стороны, именно капитализм в своей империалистической фазе закрепляет неравномерность развития, делает ее своим законом. Колониальные завоевания начатые в конце феодализма и принявшие глобальную форму на раннем этапе империализма, углубляют разрыв между развитым центром и колониями. Однако и крах колониальной системы — только иллюзия, только видимая уступка социалистической системе. Вывоз капитала, раздел мира на сектора влияния между великими державами и их союзами, установление особых торговых режимов, закабаление отсталых стран внешней финансовой олигархией, закрепление определенной специализации за определенными регионами углубляют отстающие развитие огромных территорий, но одновременно оставляют возможности для резких скачков отдельным еще молодым империалистическим странам.
Национально-освободительная борьба в Азии, Африке и Латинской Америке делает неизбежными буржуазно-демократические революции, при этом история уже знает случаи, когда подобные движения перерастали в социалистическую революцию. Так было в Корее, Вьетнаме и на Кубе. Причем часто, и это важно, начавшие революцию буржуазно-демократические силы, смыкаясь с народом в антиколониальной борьбе, вынуждены были вести эту революцию дальше победы буржуазии, потому что победа буржуазии означала лишь передачу власти олигархической верхушке империализма, а, следовательно, останавливала революцию, не решая проблему национального освобождения. Такую проблему решало лишь достижение максимального рубежа, который возможен на данном этапе. Для народной революции таким максимальным рубежом является диктатура пролетариата в союзе с бедными слоями общества. И этот рубеж определяет начало строительства социализма.
Если внимательно присмотреться к современному революционному процессу, к тем мирным и не очень мирным переворотам, которые происходят в странах Азии, в Северной Африке и на территории СНГ, то можно легко заметить народную массовость этих движений. Что бы мы не говорили о поддержке западными спецслужбами так называемых цветных революций — все они носят ярко выраженный национально-освободительный характер. От Украины и Грузии до Египта и Сирии — все революции устремлены на свержение местной компрадорской буржуазии и связанной с ней полуфеодальной бюрократии. Запад поддерживает именно эти революции из расчета уменьшить сферы влияния империалистических России, Ирана и Китая. Естественно, при благоприятных условиях Запад будет стремиться закрепить свое влияние на этих территориях. И именно это стремление Запада «обнуляет» завоевания цветных революций.
То есть мы можем сказать, что каждая такая революция несет в себе мощный коммунистический заряд, но не находит себе коммунистического руководства. Колебания, незавершенность — вот следствие того, что свергающие старую власть революционеры, забирают ее у одного эксплуататорского режима и передают ее другому эксплуататорскому режиму. А в это время коммунисты либо остаются в стороне, либо выступают против революции.
С чем связана такая дезориентация? С тем, что коммунисты, утратив «священный Кремль», по прежнему молятся на Восток, на Россию. Создается впечатление, что коммунисты всего мира переживают утрату Советского Союза гораздо сильнее, чем утрату Советской власти, создается иллюзия, что современная Россия и современный Китай могут заменить СССР и коммунистический Китай.
Но это не так. Коммунизм России и Китая переродился, отступил на позиции социал-шовинизма, как в лице официальных коммунистических партий, так и в лице их союзников в Азии, Африке и Латинской Америке.
Почему это произошло? Неужели пророчества о всесильном империализме сбылись? Пока нас интересуют именно эти вопросы…
Исключим для большей чистоты понимания силу воздействия извне, то есть идеологию и военную силу империалистических держав. В любом случае эта сила бессильна, если ей оказано всеобщее и сознательное сопротивление. Следовательно, нечто объективное существовало изначально, как в коммунистических партиях, так и в социалистических государствах. И это нечто — есть тоже следствие закона слабого звена. Революции первоначально начинаются не в странах классического капитализма, которые сильны уже тем, что опередили весь мир технически. И как следствие, любая социалистическая революция идет по принципу «цветных революций». В ней есть мощный коммунистический заряд, но в отличие от «цветных революций» — социалистическая находит коммунистическое руководство. При этом социалистическая революция — многопоточна, она решает множество «догоняющих», «доводящих» задач. Здесь переплетаются нерешенные к моменту революции национальные, аграрные, буржуазные, культурные проблемы, оставленные в наследство несостоявшимися скачками. Ведь именно наличие такого большого числа незавершенных исторических этапов превращает страну в «слабое звено» империализма.
Многопоточность революции на первом ее этапе придает ей небывалую силу, способную разорвать империалистические связи, но затем становится тормозом, останавливает революцию на какой-то стадии незавершенности, оставляет внутри социалистического общества противоречия.
Удовлетворив базовые потребности, социализм начал продуцировать потребности и соблазны буржуазного типа. Это был неизбежный этап в развитии СССР и, видимо, Китая. Именно эти потребности привели к внутрипартийному перевороту в 50-е — 60-е годы, когда КПСС начала свой бесславный путь к оппортунистическому перерождению. И если искать аналогии, то можно сказать, что партия повела себя, как человек рожденный в скудости и вдруг обретший возможность для роскоши и признания. Она была ослеплена, словно выиграла в лотерею. Как большинство игроков партия быстро «промотала и честь, и состояние».
Сегодняшний этап коммунистического движения не позволяет судить, а был ли выход до перестройки. Мы имеем как данность — факт тяжелейшего поражения.
Но это лишь на поверхности. Фактом остается то, что цепь была порвана, что результатом первого скачка стал небывалый прогресс в рамках отдельно взятой страны, прогресс, который избежал кризисов в течение 60 лет, прогресс, который привел к созданию образованного общества, общества в котором не было узаконенной эксплуатации человека человеком и трудились все, где на заводах строили оранжереи и библиотеки, где вместо офисных и торгово-развлекательных центров строили дворцы культуры и разбивали парки.
Это общество не было лишено внутренних проблем, но оно уже оставило свой светлый отпечаток в культуре России и других республик СССР. И это общество остается тем контрастом нашей новой действительности, который превращает Россию в «слабое звено»…
Э.Нигмати