Проблема истины в марксизме
Я не хотел спорить с вами, хотя поводы для спора были давно. Но не было причины, потому что причиной для публичной полемики может быть лишь вероятность сколачивания политической группы вокруг тех или иных взглядов. И вот теперь попытка Миляева создать полемический ажиотаж вокруг наших с вами реплик и стала причиной моего открытого письма.
У нашего спора появился Лука, который с маниакальной точностью донесет содержание полемики до определенного слоя трудящихся. И, прежде всего, — до той части демократии, которая в силу исторических обстоятельств включила и перемешала внутри себя мелких служащих, современных ремесленников, полупролетариат, пенсионеров, люмпенов и некоторую часть, еще не осознавших свое положение и свою классовую принадлежность, рабочих.
Тем лучше. Я добавлю к этому списку свою аудиторию сознательных рабочих, опубликовав письмо на одном из наших партийных ресурсов.
Не думаю, что аргументы и полемика позволят переубедить вас или Миляева. В большинстве случаев даже идеально подобранные и преподнесенные доказательства имеют обратный эффект. Они либо заставляют врать, либо замалчивать разговор и факты, либо придумывать хитрые логические операции и снова врать. Что угодно, но оппоненты не покидают позиции, потому что в наших спорах эта позиция классовая.
Однажды Маркс сказал, что человека нельзя переубедить одними только словами, не меняя коренным образом условия его жизни. И наши споры только подтверждают данную мысль. Поэтому еще раз повторю, что не буду заботиться о «спасении вашей марксистской души». Меня интересуют люди, которых вы можете вовлечь одним только весом написанных вами монографий.
Миляев под сладенькие речи о единстве открыл ящик Пандоры и теперь, может быть и к сожалению, одним только эпизодическим спором наша с вами стычка не закончится. Вы со своими теориями оказались в таком месте, которое не обойти, среди таких людей, чьи суммарные взгляды не получится игнорировать. Это место и эти люди вольно и невольно оказавшиеся вместе с вами перекрывают движение к революции.
И если речь идет о силе вашего авторитета, которая может помешать движению, то увы, в этой ситуации придется или разрушить или значительно уменьшить ваш авторитет. И если в этом случае придется ударить по вашим любимым теориям, то увы их придется критиковать. И я совсем не обещаю быть толерантным. Толерантным можно быть по отношению к чудаковатому писателю, но к политику, который начинает спор психологически заряженным заголовком «Об обвинении Ленина» толерантным быть не получится. И дело тут исключительно в том, что заголовком этим вы пытаетесь перешибить не мое личное самолюбие, а партию, которая едва ли не в одиночку пробивается сквозь реакцию к революции.
И эту партию большевиков против вас я буду защищать, не оглядываясь на былое…
На этом, пожалуй, необходимо завершить «лирическое» вступление… Будем считать, что этим вступлением я отдал некоторую дань былому и больше ничего не должен.
Теперь по существу.
Однажды, в очерке «Политическая система СССР» вы процитировали большой кусок из «Введения» к моей незаконченной еще работе «Диалектика социализма».
В тот момент, если честно, меня поразило, что вы попытались ответить на поставленные мной вопросы, тогда как и сами вопросы и сопровождающий их текст буквально кричали, что они суть противоречия, и что только для того даны, чтобы в следующих главах из отраженных противоречий, т. е. противоречий, проявившихся в надстройке, вывести противоречия базиса, которые остаются на первой фазе коммунизма. Но вы ответили (!) на эти противоречия, ответили однозначно, как будто сознательно и настойчиво демонстрировали, что вы — метафизик.
У меня не было особых причин спорить с вами год назад и я оставил свое удивление под спудом.
Но теперь вы сформулировали еще три таких же вопроса и сопроводили их преамбулой про истину.
Паульман! После этих вопросов и этой преамбулы мне на мгновение стало остро жаль вас. Ведь вы как будто всю жизнь посвятили практическому марксизму… Но Ленин вас оставил!..
Ведь вы жили в такое время, в такой стране, в таком обществе, когда все, что нужно для понимания диалектики, буквально стучалось в уши, стучалось в уши от вузовской скамьи, до приема в комсомол и партию.
Но теперь вы написали такое, что хочется поинтересоваться: «Да имели ли вы уши, чтобы слышать?»
Видимо нет. Потому что истина Паульмана окатывает холодным душем XVIII века.
В сторону патетику, вспомним Чижикова… Ведь даже Чижиков знает, что истина поверяется практикой… Не уверен, что он вкладывает правильный смысл в эту фразу, но даже как голая формула она выше вашей метафизики.
Почему я так категоричен?
А вот берем ваше понятие истины, которое вы послали в публичном письме:
«Согласно гносеологии под истиной подразумевают совпадение с комплексом базовых концепций, позволяющих различить достоверное и недостоверное знание по степени его принципиальной возможности согласовываться с действительностью».
И далее ссылка на (!) Википедию, где действительность определяется как осуществленная реальность во всей своей совокупности — реальность не только вещей, но и общественных идей, целей, идеалов, общественных институтов, общепринятого знания.
Базовые концепции и осуществленная реальность — вот что делает вас метафизиком. И, следовательно, сказанное выше не ярлык, не чрезмерная категоричность…
Ваш мир застыл и умер. Вот почему я употреблял эпитет холодный, предваряя разговор о вашей гносеологии (учении о познании).
Придется сказать так: учением о познании для марксистов является диалектика. И этим любой марксист отличается от вас, пользующегося рационалистической гносеологией. И в отличие от вас диалектики говорят не об осуществленной реальности, а о становящейся, т.е действительность, как и бытие в целом — это становление, развитие. Действительность для марксиста действительна тем, что действительно действует!
В статье Википедии, которой вы решили оперировать, как аргументом, есть очень куцый намек на практику. Дескать действительность состоит из вещей, которыми действуют. Но этот намек стоит далеко от диалектического мышления, потому что смешанное в кучу действие совершенно не совпадающих идей, целей, институтов, идеалов — это эклектическое, слепое описание бытия, и, следовательно, «дурная» философия, умеющая болтать о пустоте.
Причиной изменений является взаимодействие вещей, интересов, целей и институтов. Следовательно, это не чудо и не хаос, а развитие подчиненное закономерностям взаимодействия. Поэтому после Маркса мы никогда не говорим о просто идеях, просто идеалах, просто вещах, а ищем причины их сегодняшнего состояния в политэкономических процессах. Противоположный же взгляд передает не истину, а только ее искаженные отражения, кажимость. Неужели, Паульман, вы предлагаете спорить о кажимостях?..
Изменяющийся и развивающийся мир в каждый осуществленный момент включает в себя и свое прошлое, и свое будущее. Столкновение прошлого и будущего порождает его противоречия.
Противоречивая развивающаяся действительность естественно включает в себя старые и новые вещи, старые и новые идеи, старые и новые идеалы, старые и новые общественные институты. Поэтому общепринятое знание содержит в себе и устаревшее и новейшее знание. Можно ли соотнести базовые, т. е. уже ставшие концепции с этой не ставшей действительностью? Видимо без помощи Зигмунда Фрейда или иного психиатра здесь не обойтись.
Поэтому философия до марксизма и вне марксизма придумывала тут множество обходных маневров, которые отразились в громадном количестве измов. Но фактически эти маневры являются только жалкими попытками наблюдателя найти точку отсчета, которой, как правило, являются его собственные философские или политические симпатии. Находясь в такой «точке отсчета», каждый получает шанс придерживаться принципов и провозглашать должное. Только истина, тем более в единственном числе, тут не ночевала.
Набор позиций и мнений — вот, что следует из ваших определений, Паульман. И следуя за общим содержанием ваших очерков и монографий, легко увидеть, что и у вас есть такая устоявшаяся позиция, любимая «точка отсчета», находясь в которой вы нечто принимаете за истину.
Но истина вообще, истина как принцип, истина как совпадение болтовни вот с этим кусочком мира, истина как Абсолют — в лучшем случае это кусочки истины, в худшем — заблуждения, в ужасном — сознательная реакционность. Ведь жизнь меняется, действительность меняется, мы меняемся, уровень наших знаний меняется и все это обратно действует на нас. В этой общей системе движения и развития нашими новыми знаниями, нашей практикой изменяется истина. Но практика также противоречива, потому что в ней действуют силы и вперед, и назад, поэтому мы всегда должны стремиться за передовой практикой, только она может показать, где будет мир, когда мы обработаем его отражение.
Так поставлена проблема истины в диалектическом и историческом материализме.
Из такого ее понимания следует, что истина всегда проявляется конкретно, а в общественной действительности мы оперируем конкретно-историческими истинами.
Это обозначает в свою очередь, что в общественной действительности не всякие и не все цели и идеалы отражают истину. Некоторая часть из них направлена либо на закрепление существующего порядка вещей, либо влечет назад. Пока эта тенденция сильна, пока у реакции достаточно сил, то действительность и кажется такой, какой ее изобразила Википедия.
Здесь азбука марксизма. И я крайне опечален, что вынужден напоминать эту азбуку вам.
Тем не менее, когда мы говорим о становящейся действительности и о связанной с ней конкретно-исторической истине, то мы выводим ее не из совпадения базовых концепций с мешаниной вещей, идеалов, целей и интересов, а из совпадения развивающейся теории с практикой передового класса. Т.е. не с практикой, которая влечет нас назад, не с тем, что пытается остановить движение, а с той единственной силой, которая определяет будущее. В ней мы находимся, с ней действуем, ее движущийся поток — единственная правильная точка отсчета, которая может быть такой точкой только потому, что сама находится в движении и сама принимает противодействие реакционных сил.
И мне ли вас учить, что в период революции и становления социализма передовым классом является осознающий рабочий класс? Это он — сила, ведущая вперед, это он испытывает на себе противодействие, и нужно находиться внутри рабочего движения, чтобы встречать отражение действительности, а не ее бледные тени.
Мне ли напоминать вам, что рабочий класс осознает себя через свою организацию и что рано или поздно такой организацией становится партия?
И если мне приходится напоминать это вам, то возникает сомнение… А не является ли ваш коммунизм и ваше марксистское образование — фальшивкой? И если это так, то чем является ваша современная борьба? Пока все, что я вижу в этой вашей современной борьбе — это нападки фальшивого коммуниста Паульмана на настоящего коммуниста Сталина, а отличает вас от от коммунистов то, что против капитализма вы и не боретесь вовсе…
Не отсюда ли ваши три вопроса? Разве они имеют целью обосновать и организовать будущую революцию? Наоборот. Они преследуют цель опохабить нашу прошлую революцию и поставить преграду на любой агитации среди рабочего класса.
Как только возникает миф партийно-государственного социализма, так сразу возникает и проблема, а чего же вы на самом-то деле ему противопоставляете, прикрываясь для усиления именем Ленина. Что в альтернативе? Мифические советы без коммунистов? Кронштадт? Ленин боролся с Кронштадтом, потому что близорукие призывы против диктатуры пролетариата ведут к демократии? К буржуазной демократии, Паульман! Другой демократии не существует. А демократия имела возможность обанкротиться уже второй раз…
Поэтому Ленин воюет против Каутского. Но значит Ленин воюет и против вас.
Или может быть у вас появились новые рецепты для скачка из сегодняшней диктатуры буржуазии, называемой демократией, прямо в счастливую коммунистическую безгосударственность?
Паульман! У вас есть критика, но нет программы, потому что такой программы нет, не может быть. Это уже с абсолютной точностью доказала историческая практика XX века. Этой конкретной программы не может у вас быть и потому, что вы объявили социалистическую государственность государственным социализмом. Что по вашему нужно делать? Вывести партию пролетариата, его авангард, за скобки советской власти? Вывести, значит снова уничтожить и советскую власть, и партию, и сознающую себя как класс авангардную часть рабочих.
Как и многие оппортунисты вы хотите быть на острие событий, каким-то способом причислять себя к марксистам, но нападать на марксизм с позиции чистеньких, прекаснодушненьких мещан, которые не способны увидеть ничего далее демократии.
Но нельзя быть немножечко марксистом, нельзя, потому что за этим похабном «немножечко» прячется гапоновский обман и оправдание продления рабства рабочих, которое убивает их ежесекундно, ежечасно…
Вот эти вопросы:
«1. Была ли в СССР диктатура-партийно-государственного аппарата и как она возникла из власти Советов после Октябрьской революции?
2)Породил ли эту диктатуру В.Ленин или И.Сталин?
3) Сохранялась ли преемственность власти Генсеков и Политбюро, порожденное в 1930-е годы И.Сталиным, вплоть до М.Горбачева, который был предателем идеи социализма.
Я утверждаю, что в силу преемственности процессов и самого существования механизма т.н. “номенклатуры”, лежащей в основе диктатуры партийно-государственного аппарата, И.Сталин породил М.Горбачева и следовательно он виновен в развале СССР, как это не парадоксально».
Странным является то, что ваши вопросы ищут виноватого, причем виноватого в чем-то таком, что не имеет никакого отношения к победе социалистической революции, к строительству социализма в СССР, к наступлению реакции и реставрации капитализма. Какое отношение ко всему этому имеет политика в чистом виде, т. е. партийно-государственная диктатура в чистом виде?
На протяжении длительного периода с начала 20-х годов и до конца 50-х шла упорная борьба, шла череда попыток установления партийно-государственной диктатуры. И она была в конце концов установлена, как последовательная форма отрицания диктатуры пролетариата, как диктатура партии на фоне болтовни о всенародном государстве и об окончательной победе социализма. Это событие имеет свою дату — 1957 год, и свое документальное оформление — Программу КПСС.
Итак, партийно-государственная диктатура возникла как результат борьбы против диктатуры пролетариата, как реакция, как переходная форма от социализма к реставрированному капитализму. Причиной данного события стала борьба, и, следовательно, партийно-государственная диктатура была возможна лишь потому, что в ней были заинтересованы определенные силы, как внутри СССР, так и за границей. И наличие таких сил свидетельствует о том, что у них оставался определенный базис внутри СССР. Вы не исследуете этот базис, вы ищете злой умысел, цепляетесь за «расстрелянную гвардию», преемственность власти и т. п. Ну поищите тогда причины где-нибудь в пещере неандертальцев, или в нашествии монголо-татар… И то, и другое, и третье — пустой звук, описание, домысел, приписывание собственных идеалов тому, что вы не поняли и приняли.
Диктатура пролетариата состоялась и могла состояться исключительно как диктатура его авангарда, который вовлекал в управление все общество через приводные ремни общественных организаций и различных форм обязательного самоуправления. Диктатура пролетариата могла и должна была подключать к управлению все большие круги рабочего класса и трудящихся в целом. Однако главным препятствием для такого расширения и следовательно главной отсрочкой отмирания государства продолжал оставаться рабочий день. Для одних он был трудный, для других легкий и интересный, для одних регламентированный, а для других нет. Но самое главное, рабочий день был еще достаточно длинным для всего общества, что не позволяло уменьшить разницу между первыми и вторыми.
Таким образом, почвой для реставрации была и будет необходимость рабочему классу выделять из себя управляющую интеллигенцию. И всегда есть шанс, есть почва, что эта группа управляющих рабочих приобретет свои интересы и будет бороться против большинства рабочей партии, как это делает рабочая бюрократия во всем мире.
И пока существует буржуазное окружение остается возможность для бюрократии перехватить власть, оттеснить рабочих от управления, получить союз с внутренней контрреволюцией и с внешней буржуазией, оказаться в этой ситуации сильнее и хитрее рабочего класса. И автоматического способа предотвратить победу рабочей бюрократии над рабочим классом не существует. Поэтому до XXII съезда никто из большевиков не заявлял об окончательной победе социализма.
Однако есть осознанная необходимость организовать планирование так, чтобы последовательно уменьшать необходимое рабочее время. Собственно, это и есть работа над построением коммунизма.
И, между прочим, такое планирование проводилось и осуществлялось в результатах производства вплоть до 1957 года.
Чем пользуются оппортунисты, являющиеся организованным отрядом рабочей бюрократии и рабочей аристократии? Они берут на вооружение естественные ошибки планирования, естественные ошибки управления, естественные эксцессы политической борьбы, которые тоже имеют следы и в планировании, и в управлении, и поднимают истерику о необходимости децентрализации, которая якобы явится гарантией от ошибок и эксцессов классовой борьбы, которая якобы станет собственной основой социализма. На деле же делается попытка перехватить власть и провести соответствующие реформы, используя менее подготовленные местные органы управления и различные варианты представительской демократии.
Такая паника в СССР удалась. А теперь, Паульман, вы продолжаете раздувать эту панику дальше. То есть вы присоединились к врагам рабочего класса.
Завершаю.
1) Вы являетесь слишком заметной фигурой среди ученых близких к марксизму, поэтому любой уклон обнародованный в марксистском сообществе отменяет толерантное отношение, требует принципиальной оценки.
2) Как раз ваше положение известного ученого, заставляет сомневаться, что ваш подход к истине, подменяющий диалектику рационализмом ошибочен или случаен.
3) Сомнение подтверждает ваше политическая позиция. Вы предпочитаете критику коммунистов и первого социалистического опыта СССР борьбе с капитализмом. А этим заняты абсолютно все современные оппортунистические партии и группы.
4) Из диалектического подхода к истине следует, что ее всегда надо рассматривать как конкретно-историческую. А ваши вопросы поставлены не как конкретно-исторические, не как вопросы передового класса в его борьбе за новое, а как непреходящие и общечеловеческие. В переводе на политический язык ваши вопросы заданы с позиций буржуазии в ее борьбе за сохранение старого.
Э.Нигмати