Фридрих Ницше, родившийся в 1844 году, замолкший в 1889 году и умерший одиннадцать лет спустя, был первым великим философом двадцатого века. Что сделало и делает его таким важным, так это то, что он с большой ясностью и впечатляющей прозорливостью осознал самую тревожную и настойчивую проблему современности, проблему ценностей . Его попытки решить эту проблему не увенчались успехом, но они раскрыли глубины вопросов, которые до сих пор сводят на нет наши усилия.
Начнем с его печально известного заявления о том, что «Бог умер» (впервые в «Веселой науке» , 1872). Сегодня светское мышление является обычным явлением, но во времена Ницше это заявление было поразительно пророческим. Суть этого заявления не столько в утверждении атеизма: хотя Ницше, безусловно, был атеистом, он был далек от того, чтобы быть пионером европейского атеизма. Скорее, его наблюдение является социологическим, в некотором смысле он имеет в виду, что западная культура больше не ставит Бога в центр мировоззрения. С другой стороны, термин «социологический» довольно обманчив, поскольку в утверждении Ницше нет ничего «нейтрального по отношению к ценностям». Смерть Бога выбила кегли из-под западных систем ценностей и открыла пропасть. Ценности, которыми мы все еще продолжаем жить, утратили свой смысл, и мы брошены на произвол судьбы, осознаем это или нет. Вопрос в том, что нам делать теперь?
Сначала можно подумать, что «смерть Бога» — это слишком знакомая тема, консервативные христиане утверждают, что если Бога нет, то не существует и объективных моральных ценностей, а светские гуманисты с возмущением отвечают, что существование Бога совершенно не имеет отношения к обоснованности наших моральных суждений. Ницше соглашается с этими теистами в том, что смерть Бога ознаменовала конец объективности как черты моральной ценности, но отличается от них тем, что не считает это причиной верить в Бога. Однако он не считал, что ценности субъективны в грубом общепринятом смысле, что убеждения любого человека столь же обоснованы, как и убеждения любого другого. Скорее, для Ницше ценности обладают силой и возникают из силы: подобно произведениям искусства, их величие заключается в их силе трогать нас. Но манипуляция массовыми настроениями со стороны СМИ не является показателем силы, которая создает ценность, поскольку для Ницше почти каждый является просто членом стада. Любое соотнесение ценности с народными предпочтениями (даже предпочтениями аристократии) является попыткой удержать объективность ценностей. Но если моральная объективность подходит к концу, необходимо искать совершенно новый и радикально индивидуалистический источник ценности. Концепция Ницше о силе ценностей глубоко элитарна: только великие могут создавать ценности.
Ницше утверждал, что в древние времена ценности принадлежали народам , которые их создали:
«Скрижаль добра висит над каждым народом. Вот, это скрижаль их преодолений; вот, это голос их воли к власти… «Ты всегда будешь первым и превзойди всех остальных: твоя ревнивая душа не должна любить никого, кроме друга» — это заставляло душу грека трепетать: так он шел по пути своего величия… «Проявляя верность, и ради верности рисковать честью и кровью даже ради злых и опасных вещей» — с этим учением другой народ победил себя, и через это самопреодоление он стал беременным и отяжелел великими надеждами…» Так говорил Заратустра, I, 1883
Таким образом, в древности именно сила, посредством которой народ определял себя, создавала ценности этого народа. Затем пришло то, что Ницше считает вырожденной сложностью христианства, в котором слабость , а не сила, использовалась для определения ценности: «Кроткие наследуют землю» ( Матфея 5:5). Фактически, христианский священнический класс действительно проявляет свою собственную волю к власти в своем триумфе над языческими народами, но в этом процессе инстинктивная животная гордость человека была унижена посредством дисциплин бедности, умерщвления плоти, вины за грех; мораль, отражающая послание Бога, который страдает на кресте. Явное послание заключается в том, что ценность не воплощена в земных святых людях, но за их пределами, однако истина противоположна: сила священников была реализована в их победе над конкурирующими святынями. Но эта победа была одержана через чуму самоотречения христианства — то, что Ницше называет «отказом» от жизни.
Но со смертью Бога христианский способ создания ценностей, направленный против силы, рухнул, и у современного человека нет твердой единой веры, которая могла бы заменить ее. Наша «ценность» — это бессвязная смесь кусочков и кусков из сотни источников. Ницше называл ее «разноцветной коровой». Шведский стол вер, предлагаемых на Западе сегодня, прекрасно иллюстрирует то, что предвидел Ницше: ценности как потребительские товары, которые можно смешивать и подгонять. Это абсурд, и результаты плачевно анемичны; но как и где человеческая воля к власти может вырваться наружу с новым набором ценностей? Это была дилемма Ницше, и она стала явной дилеммой современного человечества, как он и предсказывал.
Как и все лучшие философы, Ницше предпринял героическую попытку дать решение своей проблемы. Он дал своему решению имя Übermensch , что буквально переводится как «сверхчеловек», хотя чаще его переводят (несколько болезненно для нас) как «супермен». Простой человек не является творцом ценности; его индивидуальности оказывается недостаточно для этого. Его единственное достоинство в том, что он может быть мостом к чему-то более высокому: «Обезьяна — позор для человека; точно так же и человек будет позором для сверхчеловека». Сверхчеловек — это тот высший тип личности, который абсолютно уверен в своей силе, и через мощное утверждение своей индивидуальности ценности могут быть снова созданы: не народами, не облеченными в ложный авторитет потустороннего, но впервые в специфически индивидуальном утверждении ценностей через индивидуально оправданное действие. И эти ценности должны быть созданы , а не присвоены как что-то уже существующее.
Ницше не утверждал, что знает в деталях, каким будет сверхчеловек. Он думал, что у сверхчеловека будут товарищи, метафорические братья, но он должен быть индивидуальностью, несмотря ни на что: будущий гений — это non genus (не принадлежит определенному племени). Вот одна из причин, по которой нацистское присвоение концепции Übermensch для высшей расы возмутительно для всех исследователей Ницше. Ницше выражал презрение к антисемитам и пропагандистам германского расового превосходства. Современный человек, массовый человек, какой бы расовой принадлежностью он ни хвастался, является для Ницше анафемой. Это абсурдная мечта современной культуры, что мы — кто угодно — просто «будучи самими собой» можем превзойти древнее творчество целых народов. Большинство индивидов слишком малы для этой задачи. Любой человек может попытаться жить в соответствии с тем, что он называет «моими собственными ценностями», но это обычно не его собственные ценности: это обрывки, подобранные на базаре современности, и он понятия не имеет, откуда они взялись. Ничто не является более очевидным для Ницше, чем тот факт, что люди, как правило, не умеют создавать ценности.
Я думаю, что Ницше выносит мощное обвинение современности. Конечно, Ницше может просто ошибаться, полагая, что единственные ценности, имеющие хоть какую-то ценность (так сказать), — это те, которые создает могущественный индивид. Лично я считаю, что он ошибается. То есть я принимаю его утверждение, что ценности должны создаваться индивидами, но я отрицаю, что индивид, создающий ценности, должен быть ницшеанским сверхчеловеком. Более того, я думаю, что существуют ценности, связанные с человеческим существованием, чья значимость выходит за рамки контекста человеческого самосозидания, чтобы применяться к рациональным существам в целом. В этом смысле я кантианец. Конечно, индивид как современный мультикультурно чувствительный индивид не может создавать ценности; но я думаю, что возможно сохранить чувство индивидов, устанавливающих ценности, одновременно избавляясь от чувства сверхчеловека, абсолютной отделенности от других рациональных индивидов.
Почему современный человек до сих пор так мучается? Я не знаю. Но я не буду полностью удивлен, если Ницше окажется первым великим философом двадцать первого века.
© Доктор Эрик Вальтер 2012