Чтобы разбирать кризис коммунизма сегодняшнего дня, чтобы делать это научно и диалектически корректно, чтобы выявить подлинные, а не искусственные противоречия, сломившие общество реального социализма, необходимо вернуться к тому времени, когда основы реального социализма только закладывались. Диалектическое исследование не может останавливаться на временном срезе общественной жизни, оно рассматривает проблему в историческом масштабе.
Следовательно, снова – «декабристы разбудили Герцена» и т.д…
Марксистская идеология в России строилась на плечах народнических революционных организаций, которые, в свою очередь, вырастали на идеях П.Лаврова, П.Ткачева и М.Бакунина. Друг-противник марксизма, член Первого Интернационала, революционер-бунтарь Бакунин, строил свои теорию не на историческом материализме, а на «мечтательной» мысли о «коммунистическом инстинкте» русского человека.
Это взгляд высказан в статье Плеханова «Первые шаги социал-демократического движения в России».1 За Бакуниным шла молодежь. И вместе с ним большинство революционных организаций, которые составляла интеллигентная молодежь, проповедовали особый русский коммунизм, торжество социалистической крестьянской общины, которая должна естественным образом прийти к коммунистическому обществу, если разрушить государство.
Народники долго и настойчиво развивали агитацию в крестьянской массе, но народ оставался глух к проповеди народников. Община, как и другие формы микрокоммунизма: большая, семья, диаспора, землячество, религиозная секта, монастырь – является реакционной, самодостаточной, аполитичной структурой, которая уже в силу этих свойств является препятствием для установления коммунистической формации. Главная функция микрокоммунистической группы поддерживать традиционные формы жизни и натуральный экономический уклад.
Микрокоммунистическая группа, тут прав Бакунин, существует благодаря тому, что человек как животный вид действительно имеет «коммунистический инстинкт», точнее стадный инстинкт, но не только русский или восточный, а любой человек. Преодолевая силы природы, человечество становится разумным, создает экономику, политику, культуру, социальные отношения. И, как огонь или каменный топор, позволяют человечеству выйти из природы, так и преодоление инстинктивных стадных объединений являются движением к социальной жизни. Не трудно понять, что социальная жизнь, если и является развитием стадного инстинкта, все же уже не инстинкт, а проявление сознательности.
Если можно говорить об идеологии внутри микрокоммунистической группы вообще, то она представляет собой круговую гарантию конформизма, основанную на общественном одобрении той или иной традиции. В общественно-политических системах, где по тем или иным причинам продолжают присутствовать микрокоммунистические отношения, так или иначе приходится считаться не только с внутренней идеологией таких групп, но и с ее естественной, бессознательной силой, оказывающей особое, часто мало заметное на коротком историческом отрезке влияние.
В эпоху формирования марксистской идеологии в России, социалисты ориентировались на формулу «Манифеста коммунистической партии»: «Средние сословия: мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин – все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели, как средних сословий. Они, следовательно, не революционны, а консервативны. Даже более, они реакционны: они стремятся повернуть назад колесо истории. Если они революционны, то постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата, поскольку они защищают не свои настоящие, а свои будущие интересы, поскольку они покидают свою собственную точку зрения для того, чтобы встать на точку зрения пролетариата».
В этой фразе крестьянин так же показан, как реакционер, но она не учитывает влияние общины, большой семьи, то есть среды, которая остается надолго в духовной жизни человека, даже после того, как он реально становится частью рабочего класса.
В классическом капиталистическом обществе, на формирование которого ушло несколько столетий, микрокоммунистическая среда разрушается. Ее разложение происходит в жесточайших условиях, при сильнейшем давлении рыночных сил. И капитализму нет нужды искать оправдания за мучительные процессы, так как они начинаются еще задолго до легитимации буржуазной власти и во многом способствуют восприятию лозунгов буржуазной революции. Но такое классическое общество смогло возникнуть лишь в нескольких странах, которые в силу определенных геополитических процессов смогли осуществить индустриальный скачок раньше других. И эти же геополитические условия формируют в этих странах наиболее сильную политическую власть буржуазии, крепче сохраняют капиталистическое общество.
В обществах буржуазной периферии складывается более сложная общественная система. С одной стороны, все та же определенная геополитическая ситуация предоставляет меньше условий для развития классического капитализма, а с другой, сами капиталистические державы уже препятствуют вхождению на рынок новых игроков, формируют зависимый капитализм и международное разделение труда. Но именно в этих окраинных странах формируется наименее устойчивое капиталистическое общество, появляются более убедительные стимулы для преодоления капитализма.
Социалистическая революция и социалистическое строительство сталкиваются рано или поздно с необходимостью преодоления микрокоммунистической идеологии. То, что капитализм преодолевает экономическим насилием, для социализма оказывается моральной проблемой. Кроме того, часть противоречий носит скрытый характер, так как не может быть осознано в рамках классической схемы марксизма, в рамках борьбы буржуазии и пролетариата.
Наконец, преодоление микрокоммунизма связано не только с идеологией, но и с экономической зрелостью. То есть с развитием производительных сил до уровня, который уже в состоянии исключить общину, большую семью, диаспору, как необходимую экономическую форму. Поэтому, когда мы говорим, что социализм в какой-то стране недостаточно зрелый, то имеем в виду, прежде всего, то обстоятельство, что внутри социализма еще остались капиталистические, феодальные и даже общинные структуры. И такой социализм, конечно, не может быть еще ни достаточно сытым, ни достаточно культурным, ни достаточно демократичным. Более того, в нем всегда остаются силы для реставрации капитализма, хотя сами эти силы могут тянуть и дальше к архаическим формам жизни, но невольно производят буржуазные отношения, так как их и на возвратном пути спирали невозможно пропустить.
Примечания
1Плеханов Г.В. Первые шаги социал-демократического движения // Сочинения — Л.: Госиздат, 1927 — Т.24, С.174
И снова здравствуйте.
Подскажите, пожалуйста, что я не учитываю, где потеряла связь?
Вы пишете “Но именно в этих окраинных странах формируется наименее устойчивое капиталистическое общество, появляются более убедительные стимулы для преодоления капитализма”. То есть, из этого следует, что там, где слабый капитализм, там большая вероятность возникновения революционной ситуации. Я верно понимаю? Или “наименее устойчивое капиталистическое общество” – это то общество, где капитализм так слаб, что “микрокоммунистические общности людей” способны противостоять ему? И тем самым выживать при капитализме? Тогда, по идее, у пролетариата нет острого стимула сопротивляться и что-то менять? Всегда считала, что чем сильнее капитализм, тем мощнее будет “отдача” – сопротивление, тем быстрее возникает рев. ситуация. А в вашей статье, вроде бы, выходит наоборот. Подскажите, пожалуйста, где я запуталась. Заранее благодарю.
Тут противоречие. Революционная ситуация с наибольшей вероятностью возникает на периферии, или у проигравших в империалистической войне. Но одновременно это создает противоречие для развития социализма