Источники марксизма

Этот вопрос полностью раскрыт Энгельсом в работе «Развитие социализма от утопии к науке»¹ и Лениным в уже упомянутой статье «Три источника и три составных части марксизма».²

Нам остается только обобщить и соединить некоторые не очевидные для современника моменты.

Свобода, равенство и справедливость во все века волновали униженных и оскорбленных. Лозунг из этих трех слов был на знаменах Великой Французской революции не случайно. Уже с XVII века английские теоретики либерализма, а позднее французские просветители пытались обосновывать в своих произведениях, кто свободу, кто равенство, кто справедливость. И пока вокруг возгорались крестьянские и религиозные войны мыслители создавали идею великого переворота, который произошел в Европе только в середине XIX века, чтобы затем охватить все континенты.

Таким образом, уже в истории буржуазных революций заложен фундамент идеи социальной справедливости и будущего социалистического движения. То есть этим фундаментом в политической теории стал либерализм.

Но новые идеи на новом фундаменте не могли появиться, не имея социальных оснований. Социальные основания создали буржуазный строй и новый класс эксплуататоров — буржуазия. Положение трудящихся, несмотря на провозглашение свободы, равенства и братства не только не улучшилось, а резко ухудшилось, потому что свобода от прежних хозяев была дополнена свободой от собственности. Появился класс пролетариев.

Просветительская традиция стала развиваться где-то в социалистическую, где-то в коммунистическую идеологию. Требуется разъяснение почему речь идет о двух направлениях. Сначала посмотрим как это у Энгельса и у Ленина.

Итак социал-демократ Энгельс пишет:

«Эти революционные вооруженные выступления еще не созревшего класса сопровождались соответствующими теоретическими выступлениями; таковы в XVI и XVII веках утопические изображения идеального общественного строя , а в XVIII веке — уже прямо коммунистические теории (Морелли и Мабли)».³

Пока еще социал-демократ, но будущий коммунист Ленин говорит о том же, но так:

«Различные социалистические учения немедленно стали возникать, как отражение этого гнета и протест против него. Но первоначальный социализм был утопическим социализмом».⁴

Нужно подчеркнуть такие исторические факты. Первая партия, в которую вступили Маркс и Энгельс называлась Союз коммунистов. Но позже они разошлись во взглядах с утопическими коммунистами ее составляющими и сблизились с одной из первых пролетарских партий Германии, которая называлась социал-демократической. Ленин стоял у истоков создания социал-демократической партии России, но после окончательного раскола с меньшевиками настаивал на переименовании РСДРП(б) в Российскую коммунистическую партию.

В связи с этим может показаться, что социализм и коммунизм лишь разные названия одного и того же направления и смена названий отражает лишь политическую борьбу того времени. Но это не так. Различия были с самого начала.

Термин социализм ввел ученик утописта Анри Сен-Симона Пьер Леру. И его представления о социалистическом обществе были более умеренные, чем у учителя. Точнее он не стремился к устранению буржуазных отношений и под социализмом понимал некоторый набор социальной помощи рабочему классу и национальную солидарность всех классов нации. Легко заметить, что такой «социализм» гораздо ближе к фашизму, чем к современному представлению о коммунизме.

И это был не случайный эксцесс, а действительная идеология утопического социализма. Остатки этого отношения легко обнаружить через замечания Маркса в «Критике готской программы».⁵ И кстати Энгельс так же обращает внимание на поворот Роберта Оуэна:

«Переход к коммунизму был поворотным пунктом в жизни Оуэна».⁶

А перед этим Энгельс описывает социальные преобразования буржуазного управляющего Оуэна на фабрике в Нью-Ланарке.⁷ И это ничто иное как тогдашний социализм.

Так или иначе, хоть коммунистические, хоть социалистические учения были первоначально утопическими. Слово утопия и утопический в наши дни стало почти ругательством. Однако не стоит думать, что утописты были далеки от науки и создавали надуманные проекты будущего. Фурье в самом начале XIX в. был близок к гегельянской диалектике. Это подчеркивает Энгельс.⁸ Позднее другой утопист Прудон уже оперирует известной в его время трудовой теорией стоимости.

Причиной появления утопического коммунизма и социализма стали не фантазии отдельных лиц, а уже давно развивающаяся классовая борьба. Для них движение к лучшему обществу было напрямую связано с буржуазными революциями и их невыполненными обещаниями свободы, равенства и справедливости. Утопизм объясняется не наивностью и глупостью его создателей, а недостаточной развитостью рабочего класса. Он только начал выделяться из третьего сословия, которое и до сих пор некоторым современным утопистам, теперь уже действительно отсталым, представляется как народ.

Теоретическая база марксизма вырастала не только на основе трудов утопистов. Равноценное значение в качестве его источников имеют немецкая классическая философия и английская политическая экономия.

Мы достаточно полно рассмотрим два этих направления в следующих лекциях, но кое-какие акценты важно расставить уже теперь.

Можно подумать, что материализм Маркса унаследован напрямую от Фейербаха, а диалектика — от Гегеля. Ленин упоминает, например, французских материалистов.⁹ Но очевидна более далекая связь с английскими эмпириками и с Декартом и Спинозой. То есть все развитие философии с древнейших времен увенчалось спекулятивными системами Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля. Затем материализм Фейербаха создал условия для преодоления философской спекуляции. Спекуляция — это выведение системы мира из головы, исключительно логическими построениями. Эта историческая линия должна была найти окончательное разрешение, чем и стал впоследствии диалектический материализм и его применение к обществу — исторический материализм.

Однако и диалектика, и материалистическое понимание истории так бы и остались умственной спекуляцией, если бы не опирались на естественные науки и на первую материалистически обоснованную науку об обществе, то есть на политэкономию.

Примером и передовым полигоном для исследований экономистов стала Англия, которая в буржуазном развитии в тот момент на целый век обогнала континентальную Европу. Поэтому Маркса прежде всего интересовали труды английских политэкономов Адама Смита и Девида Рикардо.

И, наверное, этого утверждения с прибавкой, что последние начали разрабатывать теорию трудовой стоимости, было бы достаточно. И так гласят почти все старые и относительно новые учебники политэкономии, вышедшие в Советском Союзе. Но как и в случае с философией, где результатом марксизма были тенденции ее развития, а не только немецкая классическая философия, так и политэкономия внесла свою лепту именно как развивающаяся наука, а не только как выводы ее последних перед Марксом авторов.

Про первое каждый читатель может узнать из указанных работ Ленина и Энгельса, а про второе несколько слов.

Многие слышали, что главное произведение Маркса «Капитал» состоит из трех томов. На на деле намечался еще и четвертый. Точнее, еще в промежутке между 1858 — 1862 годами Маркс уже наметил план «Капитала», и кроме теоретического развития основных идей планировал историческое исследование теорий прибавочной стоимости.

В 1861 — 1863 годах он пишет рукопись, которая и составляет это исследование. И именно эта работа есть предварительный поиск ключа к прибавочной стоимости, раскрытие которой безусловно является ключевым моментом марксистской политэкономии. И по этой рукописи мы можем судить какие именно политэкономические теории стали источником марксизма или влияли на его развитие.

И если Смит и Рикардо дали уже относительно проработанный взгляд на теорию стоимости, то толчком для понимания прибавочной стоимости были физиократы. Их исследованию посвящено немало страниц в рукописи «Теории прибавочной стоимости». Она опубликована в трех книгах 26 тома Сочинений Маркса и Энгельса.¹⁰

В выработке собственной теории прибавочной стоимости Маркс больше опирался на Рикардо и его школу. В частности мы это видим и в критике самого Рикардо, и в критике Родбертуса. И этой теме отдана самая обширная часть рукописи. То есть вся вторая книга 26 тома в советском издании.

Если мы хотим знать хотя бы приблизительную дату окончательного формирования марксизма и появления его научной базы, то ей можно считать 1863 год, момент, когда Маркс полностью изучил современную ему политическую экономию, включая утопистов, Фурье и Сен-Симона, критику которых мы находим в третьей книге 26 тома.

Но если мы говорим об учении Маркса, как о научном мировоззрении связанном с практикой, то кроме литературных источников необходимо понять и внешний импульс — борьбу рабочего класса.

Примечания: